Мой доклад Бродскому вызвал у него неожиданную реакцию:
– Очень хорошо, Анатолий. Тут Гарбузов внял критике и решил поучиться. Присоединяйся к нему, не возражаю.
Оказалось, что с октября Гарбузов должен учиться на факультете повышения квалификации МАИ. От него узнал, что срок обучения девять месяцев, но самое главное – направление обучения – совпадало с кругом моих интересов. И я присоединился…
Как всегда, стоило приступить к учебе, меня тут же отправили на полигон. Предстоял очередной вывоз макета на стенд-старт. Снова отправили в качестве технического руководителя с неясными задачами и обещаниями вскоре заменить с тем, чтобы я продолжил обучение в институте.
В тот раз нас с Рабкиным поселили в маленькой гостинице на жилой площадке гагаринского старта. Как же нам там не понравилось!.. Нет, сама гостиница и номер в порядке, но на всей площадке ни одной знакомой физиономии. Да и по вечерам просто некуда податься. И мы бродили с Виктором Семеновичем, нарезая круги вокруг исторических домиков Королева и Гагарина. А на обед мы неизменно ездили на сто тринадцатую площадку в свою столовую и ежедневно справлялись в гостиницах, ни освободился ли номер на двоих.
Наконец нам повезло, и мы переселились в привычную обстановку родной площадки. Едва мы с Рабкиным успели ознакомиться с предстоящими работами и наметить план действий, как в нашу комнату вошли оба Филиных – Филин Главный и Просто Филин.
– А вот, Анатолий, и твоя смена прибыла, – обрадовал меня Вячеслав Михайлович, показывая на Бориса Николаевича. Тот лишь молча протянул руку для приветствия, – Введи его в курс дела и можешь быть свободен, – выдал он последние указания.
Мы тут же вызвали машину и, несмотря на то, что уже темнело, помчались на стенд-старт. Борис Николаевич одобрил все, что мы сделали, и принял техническое руководство предстоящими работами.
С утра оба Филиных появились в кабинете Данилова в необычном виде – на обоих были строительные каски. Не удержавшись, мы с Рабкиным рассмеялись. Филины посмотрели на нас, потом друг на друга и тоже рассмеялись. Особенно смеялся Филин Главный:
– Ну, Борис, у тебя теперь две головы. За двоих будешь думать, – показал он на каску Просто Филина, надетую им прямо на шляпу, отчего действительно казалось, что движется нечто двуглавое.
Немного поговорили о делах, я распрощался с коллегами и отправился в гостиницу готовиться к отъезду в аэропорт. Улетал в твердой уверенности, что в том году уже точно не возвращусь, но никак не мог предположить, что это была моя последняя поездка на полигон, и я покидал те места навсегда…
– Зарецкий, что там у вас происходит? – раздался в телефонной трубке голос Шульмана, – Кто такой Отто? Почему он лезет ко мне с какой-то ерундой? – засыпал он вопросами в первый же день после полигона.
– Отто мой начальник. Что происходит, не знаю. Сегодня первый день на работе после полигона.
– Узнай все и доложи! – озадачил мой самодеятельный начальник…
– Михалыч, с чем ты ходил к Шульману? – тут же спросил я Отто.
– С проектом закона управления, – ошарашил он неожиданной новостью.
– С каким?!
– Который разработал.
– Ты что-то разработал?! – возмутился я.
– А что?
– Кто тебе поручил? Что за самодеятельность?!
– Я сам себе поручил. Имею право. Мазо меня поддержал.
Продолжать было бесполезно. Отто снова решил отличиться. Пошел к Бродскому.
– Эмиль Борисович, мы что, хотим провалить работу?.. Отто и Мазо сделают это непременно, – попытался вразумить Бродского.
– А ты помогай им, Анатолий. Они твои начальники.
– Да не нужна им моя помощь. Отто решил все делать лично, а Мазо поддержал его заблуждение.
– Ну и пусть делает. Это его право. Что тебе делать нечего, Анатолий? Я же тебе дал ответственное поручение. Занимайся, – прекратил нашу дискуссию Бродский.
Что ж, мое поручение тоже связано с законами управления. А эти неучи пусть делают, что хотят, решил я. В конце концов, никаких официальных поручений мне не было. Юридически разработка закона управления поручена Отто. Если не справится, сам и ответит за свое упрямство. Шульману звонить не стал. Надо будет, позвонит…
Размышляя над создавшейся ситуацией, вдруг интуитивно отметил, что в комнате что-то изменилось. Оглядевшись, не обнаружил настенных плакатов, которые вот уже несколько лет коллекционировал Миша Бычков. Ежегодно партийные функционеры разносили по комнатам рулоны этой макулатуры. Миша отбирал наиболее «выдающиеся» и вешал на стену. Так у нас постепенно появилась плакатная галерея, в которой даже была целая серия, посвященная текущим годам пятилетки: «Решающий год пятилетки», «Определяющий год пятилетки», «Завершающий…» и, наконец, наиболее всем понравившийся «Сердцевинный…»
– Сердцевинный, – с выражением прочел Миша, когда принесли тот плакат, – Образно сказано, сердцевинный… Все равно как винное сердце, – засмеялся он и вышел из комнаты…
И вот нет больше его коллекции образчиков идиотизма партийной пропаганды.
– Миша, – спросил Бычкова, – А где твои знаменитые плакаты?
– Партком изъял. Что-то они там порочат. Вот бы никогда не подумал, – ответил он и рассмеялся, – А ты глянь на свой иконостас.
Я взглянул на стену у моего стола и удивился. Несколько лет назад я украсил ее портретом С. П. Королева. Вскоре сделал стилизованное обрамление из лакированных деревянных планок темного дерева. Чуть позже закрепил два горшочка с комнатным плющом, который со временем так разросся, что мой импровизированный иконостас, как назвал его еще Кузнецов, оказался в обрамлении живой зелени. Теперь же его главный объект отсутствовал.
– А портрет кого не устроил? – возмутился я.
– Все тех же, Афанасич, – захихикал Миша и вышел в коридор.
Я порылся в столе в поисках чего-либо подходящего и обнаружил свою фотографию, сделанную несколько лет назад для Доски Почета. Недолго думая, временно повесил ее на место изъятого портрета, дабы не портить гармонию моей «икебаны».
Каких только вопросов ни наслушался за неделю, пока висел мой портрет. Главным требованием со стороны всевозможных общественников было немедленно снять фотографию. И ни одного аргумента, поясняющего, почему. На мое ответное требование вернуть фото Королева, отвечали одним и тем же – не положено.
И все же неделя борьбы завершилась победой. Однажды глянул на стену и обомлел – вместо моего фото на стене висел портрет С. П. Королева. Кто подменил фотографию, мое ли фото СП мне вернули, или совсем другое и куда делось мое фото для Доски Почета, узнать так и не удалось…
У нас появились два молодых специалиста – Женя и Алексей. Как всегда, их подготовку поручили мне. Но уже на следующий день Женю Буслаева перевели к Гурьеву.
– Афанасич, может, и ты перейдешь? – предложил Прокопыч.
– Куда, Прокопыч? К тому же ты, оказывается, склочник. Ученика вот у меня забрал. И законов управления у тебя нет, – пошутил со своим бывшим начальником. Он, как всегда, лишь улыбался, слушая меня, и совсем не обижался моим шуткам…
С оставшимся Алексеем пришлось повозиться. Если Женя мои указания воспринимал как нечто, само собой разумеющееся, то Алексей буквально все воспринимал в штыки.
– Прочел материалы? Есть вопросы? – спросил его через день после выдачи первого задания.
– Нет. Я не могу просто так читать, – заявил молодой специалист.
– Так ты что, даже не читал? – удивился я.
– Нет, – спокойно ответил молодой лоботряс.
– А чем же ты занимался в рабочее время? Почему сразу не заявил свои претензии? Каким образом собираешься осваивать документацию? – завалил его вопросами.
– Дайте мне конкретное самостоятельное задание, тогда освою все, что потребуется, – вполне резонно потребовал ученик.
Тут же выдал простое задание, которое сам выполнил бы в полчаса. Ему же назначил трое суток и оставил в покое.
– Алексей, покажи, что сделал, – подозвал ученика через трое суток.
– Ничего, – как ни в чем ни бывало, ответил он. Это уже был вызов.
– Доложи, почему не выполнено задание? – сдерживая себя, спросил нерадивого ученика.
– Я не могу его выполнить. У меня недостаточно знаний, – ответил он.
– Знаю… Более того, мне кажется, у тебя их просто нет. К тому же ты не умеешь работать… А еще подозреваю, что ты обыкновенный сачок… Решение следующее. За срыв важного задания на первый раз делаю замечание… Выполняй первое задание. Завтра спрошу. Не выучишь материал назубок, церемониться не буду. Просто набью морду, – решительно заявил молодому человеку крепкого телосложения, на голову выше меня ростом.
Он с удивлением посмотрел на меня, но в его глазах, как ни странно, кроме удивления отметил скрытый испуг. Похоже, попал в точку. Видел я подобных крепышей в армии, которые на поверку оказывались заурядными слизняками. Этот из их числа. Уверен, теперь будет работать, если ни за совесть, так за страх.
